Асиманское отродье
- Где ты раздобыл такие длинные уши?
Яков вздрогнул и поднял глаза. Пиппин весело улыбался.
- Надеюсь, все зайцы в округе живы и здоровы, - продолжил Пиппин.
Яков улыбнулся, положил асиманские тапки на землю и поднял другие.
- Это тебе.
Хоббит округлил глаза, а потом звонко расхохотался.
- Зачем?
- Как это зачем?
Пиппин опустил взгляд на землю, Яков проследил и уставился на лохматые лапки.
- Я забыл…, - растерянно произнес Асиман, - Но ведь зимой, наверное, пригодятся…
Пиппин взял тапочки и прижал к груди:
- Зимой пригодятся.
Яков смущенно смотрел в глаза хоббита. Ему хотелось что-то сказать, но слова не находились. А еще он подумал, что пора прощаться. Если не сегодня, то завтра он точно уйдет. Он все смотрел и смотрел в зеленые глаза. Щемящее чувство нежности не давало произнести «прощай». Да и не хотелось, о, основатель! если бы кто-нибудь знал, как ему не хотелось произносить это слово.
- Ты уходишь, да?
Яков вздрогнул и уставился в землю. Теплые ручки обхватили его за шею.
- Не уходи.
- Я не могу, - Яков обнял хоббита. Схищница внутри вздрогнула, по ее щеке потекли слезы, - Я не могу, пойми… я ведь другой…
Пиппин покачал головой, но промолчал. Якову было и больно, и смешно. А потом на него нахлынул ужас. А если кто-нибудь узнает? Теперь-то он понимал Дарэла. У вампиров не может быть детей. Никогда. Но иногда… иногда появляются вот такие Лорианы или Пиппины, и ты готов душу отдать за них. Если вдруг кто-то из вражеских кланов узнает, что у асимана теперь есть «уязвимое место», они ударят. Ударят и не задумаются. Точно также, как сделал это когда-то он вместе с Эрнесто. И если рядом с Дарэлом оказался Кристоф, который провел Витдикту, кто окажется в такой момент рядом с Яковом? Амир? Да не смешите мои тапочки. Никого… Совсем никого…
Нет, надо уходить. Прямо сейчас, пока не поздно!
Яков сильнее прижал к себе хоббита и зашептал ему в ухо:
- Ты пойми, пока я рядом с тобой, ты в опасности. Мне нужно, очень нужно уйти.
Пиппин поймал взгляд асимана и посмотрел в глаза, так пронзительно, так… И Яков не успел блокировать воспоминания схищницы, и на него нахлынуло – шепот мягких губ, горячие и такие нежные пальцы, жаркие сладкие и долгие поцелуи… Яков прерывисто вздохнул и тряхнул головой. Да, Пиппин для него совсем мальчишка, но на самом деле. Этот взгляд, это понимание, улыбка, язвительные замечания порой… Перед вампиром был мужчина, воин, пусть маленького роста, пусть смешливый и порой наивный, но воин.
- Ты знаешь, - вдруг произнес Яков, - а я ведь, кажется, старше Арагорна.
Пиппин криво улыбнулся и снова прижался носом к щеке асимана:
- Я тоже тебя люблю, - вдруг произнес хоббит и Яков еле сдержал истерический смех.
- Да, - ответил он.
- Тебе действительно пора уходить, - прошептал Пиппин.
- Да, - Якова уже ни на что не хватало, только тупо говорить «да».
- Я помогу тебе собрать вещи, - хоббит отпустил Якова и схватился за рюкзак.
- Да, - Яков стал запихивать вещи в рюкзак, собирать палатку.
- Здесь много ваших вещей.
- Да, завтра мы с Мерри все заберем.
Когда Яков положил рядом с набитым рюкзаком связанные удочки, он понял, что вот теперь уже всё. Назад не повернешь.
- Хочешь, я тебе спою песню? – вдруг спросил Пиппин. Якову не хотелось, совсем не хотелось, но он кивнул головой. И хоббит запел.
Закат раскинулся крестом поверх долин вершины грез,
Ты травы завязал узлом и вплел в них прядь моих волос.
Ты слал в чужие сны то сумасшедшее видение страны,
Где дни светлы от света звезд.
Господином горных дорог назову тебя,
Кто сказал, что холоден снег?
Перевал пройду и порог, перепутие,
Перекрестье каменных рек.
Я ухожу вослед не знавшим, что значит слово "страх".
О, не с тобой ли все пропавшие, погибшие в горах,
Что обрели покой там, где пляшут ветры под твоей рукой
на грани ясного утра?
Господином горных дорог назову тебя, облака
Кружат стаей перед грозой.
Наша кровь уходит в песок, позабудь ее, и она
Прорастет тугою лозой.
Я хотела остаться с тобой,
Я уже успела посметь.
Пахнет снегом, прозрачная боль -
То ли даль, то ли высь, то ли смерть...
Пусть укроет цепи следов моих иней,
Чтоб никто найти их не мог.
Кто теперь прочтет подо льдом твое имя,
Господина горных дорог?..
- Это ведь не про меня, я надеюсь?
Хоббит засмеялся, но не ответил. Было что-то в его смехе такое, что Якову стало страшно. Может ли так быть, чтобы вместе с любовью приходил страх?
- Пиппин…
- Уходи… давай же… уходи…
Пиппин смотрел злыми глазами. Яков схватил рюкзак и рванул в сторону.
- Удочки забыл, - Яков замер, повернулся, Пиппин протягивал ему удочки.
- Счастливо тебе, вампир…
- Я тоже тебя люблю, хоббит
И ушел.
Яков вздрогнул и поднял глаза. Пиппин весело улыбался.
- Надеюсь, все зайцы в округе живы и здоровы, - продолжил Пиппин.
Яков улыбнулся, положил асиманские тапки на землю и поднял другие.
- Это тебе.
Хоббит округлил глаза, а потом звонко расхохотался.
- Зачем?
- Как это зачем?
Пиппин опустил взгляд на землю, Яков проследил и уставился на лохматые лапки.
- Я забыл…, - растерянно произнес Асиман, - Но ведь зимой, наверное, пригодятся…
Пиппин взял тапочки и прижал к груди:
- Зимой пригодятся.
Яков смущенно смотрел в глаза хоббита. Ему хотелось что-то сказать, но слова не находились. А еще он подумал, что пора прощаться. Если не сегодня, то завтра он точно уйдет. Он все смотрел и смотрел в зеленые глаза. Щемящее чувство нежности не давало произнести «прощай». Да и не хотелось, о, основатель! если бы кто-нибудь знал, как ему не хотелось произносить это слово.
- Ты уходишь, да?
Яков вздрогнул и уставился в землю. Теплые ручки обхватили его за шею.
- Не уходи.
- Я не могу, - Яков обнял хоббита. Схищница внутри вздрогнула, по ее щеке потекли слезы, - Я не могу, пойми… я ведь другой…
Пиппин покачал головой, но промолчал. Якову было и больно, и смешно. А потом на него нахлынул ужас. А если кто-нибудь узнает? Теперь-то он понимал Дарэла. У вампиров не может быть детей. Никогда. Но иногда… иногда появляются вот такие Лорианы или Пиппины, и ты готов душу отдать за них. Если вдруг кто-то из вражеских кланов узнает, что у асимана теперь есть «уязвимое место», они ударят. Ударят и не задумаются. Точно также, как сделал это когда-то он вместе с Эрнесто. И если рядом с Дарэлом оказался Кристоф, который провел Витдикту, кто окажется в такой момент рядом с Яковом? Амир? Да не смешите мои тапочки. Никого… Совсем никого…
Нет, надо уходить. Прямо сейчас, пока не поздно!
Яков сильнее прижал к себе хоббита и зашептал ему в ухо:
- Ты пойми, пока я рядом с тобой, ты в опасности. Мне нужно, очень нужно уйти.
Пиппин поймал взгляд асимана и посмотрел в глаза, так пронзительно, так… И Яков не успел блокировать воспоминания схищницы, и на него нахлынуло – шепот мягких губ, горячие и такие нежные пальцы, жаркие сладкие и долгие поцелуи… Яков прерывисто вздохнул и тряхнул головой. Да, Пиппин для него совсем мальчишка, но на самом деле. Этот взгляд, это понимание, улыбка, язвительные замечания порой… Перед вампиром был мужчина, воин, пусть маленького роста, пусть смешливый и порой наивный, но воин.
- Ты знаешь, - вдруг произнес Яков, - а я ведь, кажется, старше Арагорна.
Пиппин криво улыбнулся и снова прижался носом к щеке асимана:
- Я тоже тебя люблю, - вдруг произнес хоббит и Яков еле сдержал истерический смех.
- Да, - ответил он.
- Тебе действительно пора уходить, - прошептал Пиппин.
- Да, - Якова уже ни на что не хватало, только тупо говорить «да».
- Я помогу тебе собрать вещи, - хоббит отпустил Якова и схватился за рюкзак.
- Да, - Яков стал запихивать вещи в рюкзак, собирать палатку.
- Здесь много ваших вещей.
- Да, завтра мы с Мерри все заберем.
Когда Яков положил рядом с набитым рюкзаком связанные удочки, он понял, что вот теперь уже всё. Назад не повернешь.
- Хочешь, я тебе спою песню? – вдруг спросил Пиппин. Якову не хотелось, совсем не хотелось, но он кивнул головой. И хоббит запел.
Закат раскинулся крестом поверх долин вершины грез,
Ты травы завязал узлом и вплел в них прядь моих волос.
Ты слал в чужие сны то сумасшедшее видение страны,
Где дни светлы от света звезд.
Господином горных дорог назову тебя,
Кто сказал, что холоден снег?
Перевал пройду и порог, перепутие,
Перекрестье каменных рек.
Я ухожу вослед не знавшим, что значит слово "страх".
О, не с тобой ли все пропавшие, погибшие в горах,
Что обрели покой там, где пляшут ветры под твоей рукой
на грани ясного утра?
Господином горных дорог назову тебя, облака
Кружат стаей перед грозой.
Наша кровь уходит в песок, позабудь ее, и она
Прорастет тугою лозой.
Я хотела остаться с тобой,
Я уже успела посметь.
Пахнет снегом, прозрачная боль -
То ли даль, то ли высь, то ли смерть...
Пусть укроет цепи следов моих иней,
Чтоб никто найти их не мог.
Кто теперь прочтет подо льдом твое имя,
Господина горных дорог?..
- Это ведь не про меня, я надеюсь?
Хоббит засмеялся, но не ответил. Было что-то в его смехе такое, что Якову стало страшно. Может ли так быть, чтобы вместе с любовью приходил страх?
- Пиппин…
- Уходи… давай же… уходи…
Пиппин смотрел злыми глазами. Яков схватил рюкзак и рванул в сторону.
- Удочки забыл, - Яков замер, повернулся, Пиппин протягивал ему удочки.
- Счастливо тебе, вампир…
- Я тоже тебя люблю, хоббит
И ушел.
Я понимаю, что, скорее всего, адресное и личное, но тем не менее...